«Нас с Медведевым много объединяет - и единое поколение, совместные курсы, даже единая профессия. Но я думаю, что нас разъединяет самое главное: Медведев не принимает сам никаких решений», - об этом заявил президент Грузии Михаил Саакашвили в интервью главному редактору радиостанции «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову, сообщает «GHN».

В частности, Венедиктов задал следующий вопрос «Я был свидетелем, ну, не комната в комнату, но, тем не менее, ваших переговоров с президентом Медведевым в июне 2008 года, за 2 месяца до войны в Петербурге. И когда члены вашей делегации, российской делегации вышли оттуда, он сказал: «Фух. Договорились». Что случилось?»

«Ну, дело в том, что, насколько я понимаю, президент Медведев склонен подделываться под каждого собеседника, даже под нас. И он рассказал все, что вы хотели услышать», - отметил презиеднт Грузии.

Он указал, что его многое объединяет с президентом России.

«Я думаю, что нас с Медведевым много объединяет - и единое поколение, совместные курсы, даже единая профессия. Но я думаю, что нас разъединяет самое главное: Медведев не принимает сам никаких решений. Он очень правильно подобран. А мы здесь принимаем (не я лично, а все мы), мы - договороспособны, мы принимаем решения. А там на российской стороне есть только один человек, который потенциально договороспособен, но мы еще не видели ни одного его договора ни с кем, правда, с этой оговоркой, это Владимир Путин. Поэтому когда мы увидели Медведева, я думаю, что у меня была такая же реакция, какая была и до сих пор есть у многих западных лидеров от разговора с Медведевым, что они от него всегда слышат то, что они хотят слышать. В принципе, это небольшая наука, но Медведев умеет это делать. Медведеву нравится это делать, насколько я понимаю.

Но, конечно, когда первый разговор был, он сказал, что он унаследовал проблемы, которые существуют в двусторонних отношениях. Это не его вина, но он готов их разрешать и в ближайшее время мы договорились еще раз встретиться и серьезно поговорить. Но после этого я послал несколько писем безответных. Вернее, ответ был написан Министерством иностранных дел в самом, что ни есть, радикальном тоне. Это гораздо больше, чем когда-либо раньше, кстати. Видимо, они подстраховывались, все-таки. И потом последняя у меня встреча была с ним в Астане, такая, короткая, но уже видно было, что он меня избегал, уже видно было, что он знал, что может произойти.

И насколько я могу себе представить, после нашей первой встречи его пригласили куда следует и конкретно объяснили, какие есть планы насчет Грузии, чтобы он второй раз не пускался в слишком уж открытые и конструктивные разговоры. С моей точки зрения, это так выглядело, потому что он уже, во-первых, избегал после этого контакта. В Астане я смог как-то с ним пересечься, хотя он там тоже меня избегал. Видно было, что он уже не склонен серьезно разговаривать, и все мои попытки с ним связаться по телефону после этого ничем не закончились. Более того, нам отвечают, что не время - надо подождать», - сказал Саакашвили.

Он указал, что это было непосредственно до войны, когда уже ситуация до предела накалилась.

«Все мои попытки с ним связаться по телефону ограничивались одним ответом, что не время: «Будет время, придет время, мы с вами свяжемся», - отметил президент Грузии.