Когда Россия воспринимает Грузию всего лишь как этническую единицу, даже с некоей территорией, то с ней трудно разговаривать на государственном уровне, считает президент Грузии Михаил Саакашвили, сообщает «GHN».

Об этом президент Грузии заявил в интервью главному редактору радиостанции «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову.

Затрагивая тему отношений между Россией и Грузией, Саакашвили отметил, что после 2006 года, ситуация скатилась на самый низ.

«Сейчас, я думаю, что отношения на самом низу, в том смысле, что вообще ничего не будет... То есть сейчас у нас ситуация такая, что межгосударственных отношений практически нет, потому что российское правительство официально не признает наше правительство, официально не признает наши границы, официально не признает даже соглашение по прекращению огня, не говоря уже о каком-либо мирном договоре возможном. И говорит, что не будет вообще вести серьезные переговоры.

Более того, представители российской власти на достаточно серьезных уровнях даже перестали называть нас страной - они называют нас «территориально-этнической единицей», это старый советский, знакомый до боли с детства, термин. Поэтому когда они нас воспринимают как этническую единицу, даже с некоей территорией, то трудно разговаривать на государственном уровне.

Хотя, конечно, отношения международные, я думаю, все равно существуют. То есть летают самолеты, ездят к нам туристы, допустим, когда мы открыли границу с Северным Кавказом. Оттуда в день переходит 600 человек, и сейчас мы ожидаем, что вырастит до 1000 человек в день», - отметил Михаил Саакашвили.

Вместе с этим президент отметил, что если уж смотреть более широко, то Грузия очень быстро начала выходить из постсоветского пространства в чисто культурном, образовательном и особенно, конечно, политическом и экономическом смысле.

«И в этом смысле, конечно, Грузия очень быстро отдаляется от России. Потому что даже когда сегодня смотришь, допустим, насколько зависят от России некоторые постсоветские страны, насколько они переплетены, допустим, когда смотришь на Беларусь или на страны Средней Азии, или даже на Украину, то, конечно, есть чувство удовлетворения, что с нас уже нечего взять - мы практически все потеряли и выжили. И в этом смысле это хорошее чувство, потому что мы отдалились, мы, как бы, вышли из этого пространства и нас гораздо меньше сейчас с Россией связывает, чем, допустим, даже страны Балтии и Восточной Европы», - заметил он.